С.Б. Скобликова "Заикание: лицом к лицу". Вера и Виктор

ВЕРА И ВИКТОР

В конце холодного лета мы работали с мальчиком пяти лет по программе «Мать и дитя» и

готовились к приему в семью тринадцатилетнего подростка из Санкт-Петербурга. Однажды утром на

почту пришло сообщение с просьбой срочно провести консультацию девочке 15-ти лет из

Подмосковья. Чрезвычайная беспокойность характера письма насторожила, но мы назначили

встречу, и она незамедлительно состоялась.

Перед нами предстала стройная, скромно одетая девушка со скованными движениями,

красивыми чертами лица и глазами, полными отчаяния. Отец и мать объяснили, что они недавно

пытались устранить заикание в одном знаменитом наукограде, до которого добирались самолетом.

Сверхдорогостоящая попытка никакого результата не дала, однако не это беспокоило родителей -

они стали замечать, что их дочь после поездки стала вести себя неадекватно, внезапно раздумала

идти учиться в институт и захотела стать адептом одной из известных современных сектантских

церквей. Только тогда они поняли, что там, в заснеженном краю, оформляли договор не на лечение,

а на проповеднический курс с их девочкой. К сожалению, невероятная родительская любовь

закрыла глаза на те документы, которые подписывал отец во спасение дитя. И особенно печально

было то, что дочка сама, двигаемая огромным желанием исправить речь, нашла этого «доктора»

через Интернет и поверила ему. Семейные ссоры переросли в устойчивый процесс, и родители

приняли решение - сначала отправить дочь на отдых, а затем снова приступить к лечению.

Обследование подростков, обычно протекающее в виде беседы, на этот раз стало буксовать с

первой минуты. Девушка то смотрела на родителей, то плакала, то отвечала, то молчала, глядя на

свои тонкие с изящным голубым маникюром руки. Ее речь представляла собой сплошной поток

судорог. Мы предложили Вере прочитать отрывок из «Графа Монте Кристо», но это оказалось

невозможным вообще - она, пробуя читать, сообщила, что текст сливается в глазах в одну мутную

пелену. Мама и папа настоятельно просили принять дочь немедленно, но у нас был полностью

заполнен график работы вплоть до будущего года, а через три дня привозили мальчика из Питера.

Однако увиденное растрогало нас тяжестью дефекта, шаманством вокруг лечения, страшным

диссонансом между поразительной внешностью девушки и ее болезненным состоянием.

Посоветовавшись между собой, мы согласились взять Веру на коррекцию в микро-группу с

ожидаемым на днях Виктором. Глаза родителей и девушки засветились надеждой. Наша беседа

затянулась, отец долго рассказывал о семье, о старшей дочери и младшем сыне, о работе, а мать

беспокоилась о том, чтобы дочка не осталась голодной. После той злосчастной поездки в Сибирь ее

очень удивило, на уровне непонимания, что жизнь и питание у нас являются бесплатными. Эти

добрые люди, прожившие жизнь, к сожалению, уже давно успели привыкнуть к сложному нраву

нашей Родины.

Через три дня Вера приехала к нам проходить курс по программе «Санаторий «LIBERTY»,

родители моментально умчались, а мы остались с ней в ожидании Виктора.

Когда автомашина с питерскими номерами показалась в окошке, Вера разволновалась и

решила уйти, но мы ее остановили, хотелось проверить первую реакцию семьи Вити на девочку, о

которой ранее мы не договаривались и предполагали индивидуальный курс. В зал вошел высокий

молодой мужчина и улыбающаяся брюнетка, а за ней, держа ее за руку, шел мальчик с

взъерошенными волосами и тетрадкой в руке. Мужчина - Витин отчим, глядя на Веру, произнес: «А

кто же эта красавица - ваша дочка?» Это была та фраза, которую мы никак не ждали, но которая

впоследствии оказалась знаковой для Веры. Объяснив, что у нас организовалась микро-группа, мы

начали оформлять необходимые документы. Витя, сидя на диване, показывал свою готовность к

бою, но покручивал пуговицу на футболке. Его мать, еле скрывая волнение, говорила, что сын

обязательно справится, а отчим разъяснял, что для Виктора заниматься вместе с девочкой лучше, и

лично он доволен, что так получилось. Как показало последующее тестирование и вся работа - ни

его, ни наша интуиции нас не подвели - эти подростки подходили друг другу для сотрудничества как

нельзя лучше.

Обследование речи мальчика в который раз показало беспощадный характер заикания как

болезни, оно существенно прогрессировало с того момента, когда мы впервые видели Виктора.

Выраженность на настоящий момент оценивалась в 10 баллов, как и у Веры, но субъективная

оценка тяжести все же склонялась в сторону последней.

Гости разъехались, а мы остались с детьми один на один. Учитывая повышенную «зажатость»

Веры, она была размещена в отдаленной комнате, недалеко от ванной, а Витя - в самом центре

событий, в комнате около рабочего зала. Вера и Виктор познакомились, но новая обстановка

требовала такта и привыкания. Ближе к вечеру мы усадили детишек в кресла и провели вводную

беседу о предстоящем лечении, задали несколько вопросов. Как обычно, вечерняя речь давалась

тяжелее дневной. Ребята устали и, разойдясь по комнатам, уснули с установкой проснуться и

молчать - наступал период молчания.

Молчание для подростков труда не представляет, и на этот раз оно текло совершенно гладко.

Однако Вера за все четыре дня не допустила ни одного срыва, а Витя «сорвался» восемь раз.

Гимнастика по Стрельниковой как Вере, так и Вите поначалу показалась невероятно тяжелой.

Виктор, выполнив только сотню вдохов, взглядом просил пощады, а Вера показывала свою

больную спинку и немеющие ножки. Но дело двигалось, как и продолжалась отдельная работа с

мальчиком, который жил с мамой. Постепенно дыхательная зарядка перестала вызывать у ребят

недовольство - они приспособились. Этому посодействовал также наш обычный методический

прием проводить гимнастику одновременно, но отдельно с каждым учеником. Детей в ритме

дыхания, как и ритме речи, нельзя ни торопить, ни тормозить, а необходимые шумные вдохи могут

сбивать ритм стоящего рядом, поэтому обычно дыхательной гимнастикой с Витей занимался

Дмитрий, а с Верой в другом помещении - Алексей Арнольдович.

Ребятам, пожалуй, впервые пришлось работать так много. Они внимательно нас выслушивали,

иногда письменно задавали вопросы, но главное - все больше и больше верили в свой будущий

успех. Воспринимаемая на слух реконструированная речь, совместно с логическим объяснением ее

механизма действия, отменно воспитывает в подростке уверенность в своих силах. Этому

способствуют и демонстрационные примеры записей бывших пациентов.

Первые аутогенные тренировки обнаружили чрезвычайное нервное напряжение у подростков.

Они тяжело входили в состояние расслабления, с запаздыванием выполняли элементарные

задания, у них наблюдались моторные всплески. Но по мере приближения к сеансу снятия

молчания состояние несколько нормализовалось, и это позволило без каких-либо проблем молчание

снять. Первые фразы прозвучали чисто и стеснительно у Веры, но громко и гордо у Виктора.

Реконструкция состоялась, взрослый продвинутый ум подростка мгновенно на слух ухватил

реконструктивный принцип методики. Итак, мы начали говорить.

Отношение ко всем видам занятий у воспитанников было заинтересованное и серьезное. Скорее

всего, сказывалось сочетание огромного внутреннего желания лечиться (о причинах которого мы

тогда еще не знали) и общего гиперпозитивного настроя на лечение в семье каждого. Даже

«Курочка Ряба» пересказывалась ребятами с сосредоточенным видом изложения поэмы В.

Маяковского

«Ленин». На первых порах нас это устраивало, но затем для активизации спонтанного речевого

общения мы начали «разряжать» ситуацию. Пошли анекдоты, шутки и некоторые личные оценки. Мы

превращались в семью, все члены которой объединены одной целью - устранением заикания.

В результате субъективного наблюдения стали заметны некоторые особенности детей. Начнем с

того, что Вера вела себя очень скованно. Очевидно, так отзывалось ее предыдущее «лечение». Она

с недоверием слушала какое-то руководящее наставление, а затем постоянно переспрашивала: «Я

должна это делать?» или «У меня неправильное дыхание?» Девочка со старанием показывала, что

воспитана. Ела исключительно вилкой с ножиком, была вежлива, но помочь по дому не пыталась.

Ее броский маникюр привлекал повышенное внимание всех. Кто-то пустил слух, что ногти

наклеенные, и каждый из нас обязательно проверил, что это не так. Девушку это веселило. Витя

заметил, что Вера, выполняя задания в тетради, как-то оригинально вздыхает, издавая

очаровательный призвук. Когда это происходило снова - со смехом и уточнениями, по какому

поводу вздохи, повышалось общее настроение, особо важное для лечения. Виктор отличался

большей коммуникабельностью, он мог болтать ни о чем, а Вера искала в разговоре цель, но иногда

ей не нравилось развитие темы, тогда она недовольно замолкала. На занятиях по развитию

спонтанной речи каждому задавался вопрос: «Какая у тебя самая большая мечта?» Вера ответила:

«Научиться летать на вертолете», а Виктор заявил: «Моя самая большая мечта - вылечиться от

заикания». Вера, тут же спохватившись, добавила: «Это и моя мечта, но я думала это вопрос, не

имеющий отношения к лечению». Мы, конечно, ей поверили, хотя диалог только подтвердил уже

замеченную разницу в мотивационных подходах воспитанников.

Мама юноши ранее сообщила, что он понял необходимость скорейшего лечения после

художественной выставки, в которой участвовал как автор нескольких полотен. Отвечая на вопросы

корреспондента, подросток не смог сказать ни слова. До сих пор воспоминания об этом случае

вызывают слезы в глазах, как матери, так и сына. Однако в дальнейшем выявилась мощная

симбиотическая взаимосвязь Виктора с отцом, с которым после развода все поддерживали

превосходные отношения. Отец слишком требовательно относился к нему. Мог внезапно позвонить

и спросить: «Ты решил шахматную задачу, которую я тебе задал? Не успел? Но ведь давно должен

был все сделать!» Виктор сообщил, что хуже всего он говорит с папой и иногда делать этого не

может совсем. Ему кажется, что он не оправдывает папиных ожиданий, а этого очень хочется.

Однако высочайший интеллект Вити позволил провести с ним только одну беседу об исправлении

сложившейся ситуации. Юноша оказался способным понять не только слова, но и почувствовать

большее. С этого момента эффективность лечебного процесса у Виктора «утроилась», он

активизировал все, что ему дала природа и, в первую очередь, характер лидера. Вера же долго не

могла понять, как Виктор, несмотря на заикание, в школе имеет много друзей и является заводилой

в компании. Но с другой стороны, в лице Вити она уже имела кричащий пример отсутствия

негативной взаимосвязи между заиканием и личной жизнью. А это было для нее важнее всего.

Три года назад у девочки возникла любовь к однокласснику. С того времени они дружили и не

представляли жизнь друг без друга. Однако некоторое время назад «друг» прилюдно сказал Вере,

что она - заика, и ему это мешает. Позднее она прощала ему такие выпады неоднократно. Но затем

парень вовсе прекратил дружбу и «переключился» на другую девочку, с которой, скорее всего,

«контакт» был уже более близким. Для Веры такое развитие событий оказалось почти смертельным.

Последующая гиперконцентрация на дефекте речи привела к возникновению сопутствующих

комплексов неполноценности. Любое высказывание «добрых подружек» про то, что она «худа, как

анорексичка» или что ее нос «картошкой» преодолевало реальный факт модельной внешности Веры

и уничтожало объективизм ее самооценки. Самобичующий взгляд на себя выглядел монументально.

На фоне самокритики критический взгляд на других людей не обнаруживался вовсе. Вера

научилась находить в себе изъяны, которые не только реально не существовали, но и трудно

подчинялись воображению. Естественно, полученная в школе тяжелая психотравма «легла» не на

личность Павки Корчагина. В детстве Вера всегда была впечатлительна, верила в то, что ее куклы

ходят по ночам, после просмотра фильмов ей снились страшные сны. Когда родился младший брат,

девочка неделю плакала, снедаемая ревностью и, как ей казалось, непониманием родителей. А у

мамы и папы не нашлось времени, чтобы поговорить о жизни, объяснить свои и чужие поступки,

успокоить. Наверное, тогда она и нашла себе белокурого принца, способного защитить ее. Но не

сложилось… Чем лучше мы узнавали Веру, тем сильнее в нас рос гнев к тем людям, которые могли

пытаться этого хрустального, доверчивого и внушаемого ребенка ради наживы запрягать в

сектантские оглобли.

Тем не менее, лечебный процесс двигался вперед и, взяв в союзники Витю, мы постепенно

пытались нормализовать Верину самооценку. Именно Виктору пришло на ум посмотреть на ту

девочку, которая называла ее нос «картошкой», и это оказалось нетрудно. Девушка показала нам

страничку своей подруги в социальной сети. К счастью, мы нашли то, что искали. Лицо этой милой

обидчицы украшал роскошный кавказский носик. Надо сказать, обсуждение было бурным.

Смеялись громко, долго болтали, разглядывая других одноклассников. В тот момент глаза Веры

впервые просияли совместными силами доказанной уверенностью, по крайней мере, в отношении

носа. Но и этого было немало. А Виктор, как сам признался, сделал для себя мужественный вывод

о необходимости особенного контроля над словами в отношении людей.

Каждый день, помимо развития навыка речевой реконструкции и выполнения привычных

упражнений, мы стремились ввести психологические моменты, совершенствующие общение.

Количество речи неминуемо перерастало в превосходное качество. Мы, естественно, обсуждали

трудности возвращения учеников домой и в школу. Витя сообщил, что его нисколько не смущает

длительное применение реконструированной речи и реконструировать ее куда проще, чем

заикаться. А Вера смело утверждала, что полностью контролирует речь, но сомневалась в

дружественной реакции посторонних людей. Вечером мы с глазу на глаз или вместе толковали о

месте человеческой личности в пространстве людей, о детях и родителях, о будущем. Эти беседы

казались нам наматыванием «километров» здоровой речи, а подросткам - шагом во взрослое

серьезное общение.

Имея долгий опыт работы с детьми и подростками, мы смогли по достоинству оценить Виктора и

Веру. Как нам кажется, таких светлых детей ныне очень немного. Родители, сумевшие воспитать

подобных людей в современных условиях, сделали почти невозможное, но они это сделали. Труд

родителя как воспитателя никогда не бывает и не может быть совершенен, но совершенство

достигается результатом. Как все-таки тяжело бывает думать, что ребята попадут в обычную для

нас жестокую социальную среду. Стоит ли их готовить к жестокости? Или стоит менять среду?

Диалоги, как уже указывалось, занимают большую часть проводимой работы. Не исключением

стали и наши подростки. Однако при наличии задания на вопросительную позицию в диалоге ресурс

вопросов у них быстро иссякал, сказывалась инертность мышления в речи, которую они приобрели

со стажем заикания. Развитие подвижности мыслительного процесса, речевой поисковой

активности достигается только диалогической многоплановой подготовкой. Активная и пассивная

позиция собеседников менялись местами сначала по нашему указанию, а затем произвольно по

мере продвижения беседы. Темы никогда не повторялись. Ребята откровенничали, иногда давали

друг другу советы. Так, Витя не понимал, что его «дурацкое» внимание в виде «примитивного

подарка» может быть важно для его школьной подружки, но положился на мнение Веры. В свою

очередь, критика Виктора в адрес горе-бойфренда Веры (мягко говоря, не очень литературная),

поначалу игнорируемая последней, постепенно стала истиной в последней инстанции. Новые,

необычные для подростков взгляды на жизнь и людей, сложившиеся в нашем маленьком мире,

лечили острую душевную боль девушки, погружая воспоминание о неудачной любви в глубины

самых потаенных ячеек человеческой памяти.

В конце четвертой недели, в предчувствии приближающегося завершения нашей программы,

Вера и Виктор внезапно всполошились. Посыпались SMS и электронные письма родителям, о

содержании которых нам не сообщалось. Подростки заранее знали, что скоро «выпускной концерт»,

они видели нечто подобное, когда уезжал наш маленький воспитанник. Им пришлось по душе

доброе прощание, и они готовились выступить с наилучшим результатом. Внезапно в специально

подобранный момент мы подстроили финальную видеозапись. На вопрос: «Как ты оцениваешь

состояние своей речи?», Виктор ответил: «Я не заикаюсь и, думаю, больше заикаться не буду», а

Вера: «Я абсолютно уверена в себе, я не буду заикаться». Эти слова у разных детей старше 12-ти

лет каждый раз звучат примерно одинаково. Но к ним невозможно привыкнуть никогда. Это - слова

победы человека над болезнью, победы добра над злом, победы сознания над бытием. Слышать

такие слова - высшее счастье педагога. Вере мы предложили почитать. Отрывок про Кадруса

читался все дальше и дальше - преодоленная логофобия устранила пелену, делающую чтение

невозможным. Но главное - глаза. Глаза ребят, победивших заикание, всегда смотрят совсем не

так, как у страдающих этим недугом. Контраст позитивного блеска и спокойствия, по сравнению с

хмурой паутиной страха, выглядит как противопоставление белого и черного. Почувствовать свою

причастность к этому волшебству, поверьте, дано не каждому.

На следующий день утром приехали Витины домочадцы. Юноша превосходно отличился на

концерте. Изложив более 20-ти стихов и 4 прозаических произведения, он вызвал мамину гордость,

выразившуюся в ответе на папин мобильный звонок. «Он лучший!» - сказала мать. Мы принялись

пить чай, а тем временем Виктор вручил Вере подарок, заблаговременно выпрошенный у мамы.

Маленький серый медвежонок всем своим видом говорил: «Ты моему хозяину небезразлична!» Этот

факт смутил девушку, однако уже пробил час отъезда. Сфотографировавшись у клена, мы

распрощались с Виктором, а через два часа приехали за «нашей дочкой».

Вера уже видела, как выступил Виктор, поэтому на концерте она очень старалась. Мы давно не

наблюдали такого шокирующего родителей выступления. Стало понятно, что в реальное избавление

от заикания они не верили. Ранее разговорчивый отец замолчал, а мать постоянно повторяла одни и

те же слова благодарности. На фоне случившегося с ними ранее мракобесия нынешний день

показался чудом. Прощание с Верой было недолгим. С ее подачи нам на память папа и мама

подарили большого деревянного медведя, плод труда подмосковных ремесленников. Этот крепыш

теперь красуется на камине, утверждая своей массой уверенность в завтрашнем дне.

Виктор и Вера останутся в памяти навсегда, как все наши дети, но все же по-особенному. Еще

и потому, что впервые в практике «LIBERTY» они захотели помочь другим заикающимся детям и

поучаствовать в коррекционной работе с ними. Поживем - увидим.